Поэты «Искры». Том 2 - Страница 53

Вымышлял за машиной машину;
Ухитрились и мы: чуть пришлося невмочь,
          Вспоминаем родную дубину:
                   «Ухни, дубинушка, ухни!
                     Ухни, березова, ухни!
                                   Ух!..»

Да, дубинка, в тебя, видно, вера сильна,
Что творят по тебе так поминки,
Где работа дружней и усердней нужна,
          Там у нас, знать, нельзя без дубинки:
                   «Ухни, дубинушка, ухни!
                     Ухни, березова, ухни!
                                   Ух!..»

Эта песня у нас уж сложилась давно;
Петр с дубинкой ходил на работу,
Чтоб дружней прорубалось в Европу окно, —
          И гремело по финскому флоту:
                   «Ухни, дубинушка, ухни!
                     Ухни, березова, ухни!
                                   Ух!..»

Прорубили окно… Да, могуч был напор
Бессознательной силы… Все стали
Эту силу ценить и бояться с тех пор…
          Наши ж деды одно напевали:
                   «Ухни, дубинушка, ухни!
                     Ухни, березова, ухни!
                                   Ух!..»

И от дедов к отцам, от отцов к сыновьям
Эта песня пошла по наследству;
Чуть на лад что нейдет, так к дубинушке там
          Прибегаем как к верному средству:
                   «Ухни, дубинушка, ухни!
                     Ухни, березова, ухни!
                                   Ух!..»

Эх, когда б эту песню допеть поскорей!
Без дубины чтоб спорилось дело
И при тяжком труде утомленных людей
          Монотонно б у нас не гудело:
                   «Ухни, дубинушка, ухни!
                     Ухни, березова, ухни!
                                   Ух!..»

341. ХИМЕРЫ

Предсказывать стань-ка кто в старые годы,
Что время настанет, когда у людей
Помчатся стрелою по рельсам подводы
                                   Без лошадей;
Что станут повсюду работать машины,
Что по́ морю плавать без ветра начнем…
                      О боже! какой бы содом
Все подняли тотчас в защиту рутины:
                      «Он рехнулся! В желтый дом,
                                   На цепь сумасброда!
                      Ведь волнует у народа
                                   Он умы…»
Что ж теперь про крик такого рода
                                   Скажем мы?

Предсказывать стань-ка кто в старые годы,
Что люди со временем так будут жить,
Что им и перуны небесного свода
                                   Станут служить;
Что сила, которой пугают нас грозы,
Покорно депеши мчать станет потом…
                      В ответ бы раздались кругом
И крик, и проклятья, и брань, и угрозы:
                      «Он рехнулся! В желтый дом,
                                   На цепь сумасброда!
                      Ведь волнует у народа
                                   Он умы…»
Что ж теперь про крик такого рода
                                   Скажем мы?

Предсказывать стань-ка кто в старые годы,
Что станет вдруг солнечный луч рисовать,
Что мы и портреты, и горы, и воды
                                   Станем писать
Не кистью, а пользуясь солнечным светом,
Что кисть и палитру заменит во всем
                      Нам свет, покоренный умом…
В ответ что за крик бы раздался при этом:
                      «Он рехнулся! В желтый дом,
                                   На цепь сумасброда!
                      Ведь волнует у народа
                                   Он умы…»
Что ж теперь про крик такого рода
                                   Скажем мы?

Предсказывать стань-ка кто в старые годы,
Что в обществе вовсе не будет рабов,
Что время настанет, и снимет свобода
                                   Бремя оков,
И новый склад жизни, склад жизни свободной
Заставит всё делать свободным трудом…
                      Сказать бы всё это — кругом
Раздался б немедленно крик всенародный:
                      «Он рехнулся! В желтый дом,
                                   На цепь сумасброда!
                      Ведь волнует у народа
                                   Он умы…»
Что ж теперь про крик такого рода
                                   Скажем мы?

Предсказывать стань-ка кто в наши хоть годы,
Что время настанет такое, когда
На свете не будет страданий, невзгоды
                                   С гнетом труда,
Что люди устроят склад жизни примерно,
Что с голодом бедный не будет знаком…
                      Скажите-ка это — кругом
Поднимутся громкие крики, наверно:
                      «Он рехнулся! В желтый дом,
                                   На цепь сумасброда!
                      Ведь волнует у народа
                                   Он умы…»
Что ж теперь про крик такого рода
                                   Скажем мы?

342. «Французы в Суэце, как видно…»

Французы в Суэце, как видно,