Поэты «Искры». Том 2 - Страница 67

К оглавлению

67
Жили мы долго… «А что, как
Вдруг да узнает жена?» —
Так я подумал — и тут же
Стал для бедняжки чужой…
Ну, да ведь экстренный случай,
Экстренный случай такой!


С каждым своим подчиненным,
Будь он хоть мелкий писец,
Я обращаюсь гуманно,
Даже почти как отец.
Руку порой пожимаю
Тем, кто и в малых чинах…
Раз только… Писарь на службу
В пестрых явился штанах…
Тут из терпенья я вышел —
Выгнал из службы долой…
Ну, да ведь экстренный случай,
Экстренный случай такой!


Строго себя разбирая,
Смело всегда я скажу,
Что и правдиво и честно
Я и живу и служу.
Совесть не может мне сделать
Самый малейший укор…
Если ж порой и случится
Этакий маленький вздор,
Если в порыве досады
Я и забудусь порой —
Значит, уж экстренный случай,
Экстренный случай такой!

385. ДОКТРИНА

Стучи в барабан и не бойся…

Гейне

«Стучи в барабан и не бойся,
Целуй маркитантку под стук;
Вся мудрость житейская в этом,
Весь смысл глубочайший наук.


Буди барабаном уснувших,
Тревогу без устали бей,
Вперед и вперед подвигайся —
В том тайна премудрости всей».


Так пел знаменитый мой тезка,
И, в гордости странной своей,
Он думал, что этой «доктриной»
Составит блаженство людей;


Он думал, что эту доктрину
На деле легко применить,
И шел он с своим барабаном,
Стараясь будить и будить.


Я, тезка великого Гейне,
На вещи иначе смотрю…
Я, правда, поэзии жаром,
Как он, постоянно горю,


Когда забываюсь в мечтаньях
О птичках, девицах, луне…
Но чуть до доктрины доходит —
Доктрина иная во мне…


Отрекшись от дерзкой гордыни,
Судьбу обеспечив свою,
Я тихо, свободно и сладко
В своем кабинете пою:


«Оставь барабан ребятишкам,
Целуй благонравно жену,
Спи сам и ничем не препятствуй
Других безмятежному сну.


Где только заметишь тревогу,
Домой удирай поскорей,
И там лишь вперед подвигайся,
Где пользы немало твоей.


Вся мудрость житейская в этом,
Весь истинный смысл бытия…
Прекрасную эту доктрину
Изведал на опыте я.


И знаю, что кончу покойней,
Комфортней, светлее свой век,
Чем кончил мой тезка несчастный,
Больной фантазер человек!»

386. «Бесконечной пеленою…»


Бесконечной пеленою
Развернулось предо мною
            Старый друг мой — море.
Сколько власти благодатной
В этой шири необъятной,
            В царственном просторе!


Я пришел на берег милый,
Истомленный и унылый,
            С ношею старинной
Всех надежд моих разбитых,
Всех сомнений ядовитых,
            Всей тоски змеиной.
Я пришел поведать морю,
Что с судьбой уж я не спорю;
            Что бороться доле
Силы нет! что я смирился
И позорно покорился
            Безобразной доле.


Но когда передо мною
Бесконечной пеленою
            Развернулось море
И, отваги львиной полны,
Вдруг запели песню волны
            В исполинском хоре —
Песню мощи и свободы,
Песню грозную природы,
            Жизнь берущей с бою,—


Всё во мне затрепетало
И так стыдно, стыдно стало
            Пред самим собою —
За унынье, за усталость,
За болезненную вялость,
            За утрату силы
Ни пред чем не преклоняться
И с врагом-судьбой сражаться
            Смело до могилы!


Отряхнул с себя я снова
Малодушия пустого
            Пагубное бремя
И врагу с отвагой твердой
Снова кинул вызов гордый,
            Как в былое время.
А седые волны моря,
Пробужденью духа вторя
            Откликом природы,
Всё быстрей вперед летели,
Всё грознее песню пели
            Мощи и свободы!

ИЗ ПЕРЕВОДОВ

Вильям Шекспир
387. < МОНОЛОГ ОТЕЛЛО ИЗ 1-ГО ДЕЙСТВИЯ ТРАГЕДИИ>


Ее отец любил меня и часто
Звал в дом к себе. Он заставлял меня
Рассказывать историю всей жизни,
Год за́ год — все сражения, осады
И случаи, пережитые мною.
Я рассказал всё это, начиная
От детских дней до самого мгновенья,
Когда меня он слышать пожелал.
Я говорил о всех моих несчастьях,
О бедствиях на суше и морях:
Как ускользнул в проломе я от смерти,
На волосок висевшей от меня;
Как взят был в плен врагом жестокосердым
И продан в рабство; как затем опять
Я получил свободу. Говорил я
Ему о том, что мне встречать случалось
Во время странствий: о больших пещерах,
Бесплоднейших пустынях, страшных безднах,
Утесах неприступных и горах,
Вершинами касающихся неба;
О каннибалах, что едят друг друга,
О племени антропофагов злых
И о людя́х, которых плечи выше,
Чем головы. Рассказам этим всем
С участием внимала Дездемона,
И каждый раз, как только отзывали
Домашние дела ее от нас,
Она скорей старалась их окончить,
И снова шла, и жадно в речь мою
Впивалася. Всё это я заметил
И, улучив удобный час, искусно
Сумел у ней из сердца вырвать просьбу —
67