Поэты «Искры». Том 2 - Страница 69

К оглавлению

69

В 1865 г., наряду с «Искрой», Жулев активно печатался и в «Будильнике». В 1869–1874 гг. он был постоянным сотрудником газеты «Петербургский листок», а с 1875 г. до смерти — «Петербургской газеты». Здесь кроме стихотворений он систематически помещал и фельетоны. В последние годы Жулев был также одним из редакторов юмористического журнала «Стрекоза» (редактировал стихотворный отдел).

Жулев написал — отчасти один, отчасти в сотрудничестве с И. Е. Чернышевым, А. А. Соколовым, С. Н. Худековым, Н. А. Лейкиным — до десятка пьес: «Золотая удочка», «Перелетные птицы», «Петербургские когти», «Черненькие и беленькие», «Со ступеньки на ступеньку», «Герои темного мира», «Петербургский Фигаро» и др. Они шли на сцене, однако в художественном отношении не представляют интереса.

В 1871 г. Жулев выпустил второй сборник стихотворений — «Ба! знакомые всё лица! Рифмы Дебютанта (Скорбного поэта)». Сборник уступал в художественном отношении первому, но тематика, идейные позиции и поэтическая манера остались у Жулева в общем те же, и книга, вышедшая без предварительной цензуры, встретила неодобрительный отзыв в цензурном ведомстве. «Собрание весьма тенденциозных, отчасти и довольно грязных стихотворений, — писал цензор. — Автор, кажется, поставил себе задачею изобразить в самом отвратительном виде отношения начальников к подчиненным в нашем служебном кругу; начальники оказывают протекцию подчиненным, которые делают им подарки или даже услуживают им своими женами; подчиненные, выведенные из терпения, дают своим начальникам пощечины и т. д. …В других пьесах выражается презрение к людям, не сочувствующим отрицательному направлению в молодежи, и выхваляются, напротив, корифеи отрицания, напр. Добролюбов; даже и хорошие стремления в высших сословиях осмеиваются и изображаются как маски, под которыми скрываются лицемерие и всякие пороки… везде господствуют насилие и разврат».

Жулев умер 30 июня 1878 г. и скоро был забыт, хотя некоторые его стихотворения часто читались с эстрады и перепечатывались в «чтецах-декламаторах».

388. У КУХНИ


О судьба лихая, для чего дала ты
Мне в удел лишь бедность, горе да заплаты
Да еще в придачу ловко подшутила,
Давши мне желудок, как у крокодила!..
Мимо знатной кухни прохожу однажды,
Мучимый от глада, мучимый от жажды.
Я прильнул к окошку и смотрел, как быстро
Сочиняли блюда жирных два кухмистра.
Но, почуяв носом запах вкусный, сдобный,
Я в бобер немецкий нос закутал злобно
И смотрел в окошко с сокрушенным сердцем:
Как фаршировали, посыпали перцем
Разную дичину к званому обеду
И вели кухмистры меж собой беседу:
«Бедный господин наш! говоря без шуток,
Страшно как расстроен у него желудок;
Точно на желудок навалило плиту,
Мучится бедняга — нету аппетиту!..»
Мысль вдруг пресмешная, надобно сознаться,
В голову пришла мне: что́ бы поменяться
Мне моим желудком, как у крокодила,
С этим господином? Мне бы лучше было
Быть без аппетиту, а то что́ в желудке,
Как стоишь у кухни: славно пахнут утки,
Рябчики, фазаны, гуси и индейки,—
А в кармане только двадцать три копейки!

389. КАРЬЕРА


У старухи нанимал
        Я себе каморку —
И частенько в ней глодал
        Я сухую корку,


Но ведь я переносил
        Беззаботно голод:
Ах, в каморке этой был
        Я здоров и молод!


Хоть каморка у меня
        Освещалась редко,
Но не нужно мне огня
        С милою соседкой…


Ведь, бывало, прибежит —
        И пойдет потеха!
Так, что комната дрожит
        С ней у нас от смеха.


Песни, хохот и любовь —
        И нужда забыта;
А хозяйка хмурит бровь
        И на нас сердита.


И брюзжит она с печи:
        «Перестаньте, стыдно!»
Ладно, думаем, ворчи,
        Чай, самой завидно!


И пойдет тут кутерьма,
        А ведь плут старуха! —
Будто дремлет, а сама
        Навострила ухо.


Вдруг негаданно — поди ж!
        Туча налетела:
У начальника Катишь
        Замуж захотела.


Всё он сделать принужден,
        Как велит подруга:
Для меня назначил он
        Амплуа супруга.


Благодетель и отец
        Наградил каретой;
Потащили под венец
        Нас с Катишью этой.


И теперь уж я женат
        И, по воле рока,
Стал заметен и богат —
        И живу широко.


Проложил через жену
        Я себе дорогу;
Я и сам уж младших гну
        Нынче, слава богу.


Счастлив, кажется, вполне:
        Ем и пью я вкусно,
Но порою что-то мне
        Тяжело и грустно…


Или вдруг среди семьи,
        Как резвятся дети,
Всё мне мнится: не мои
        Ребятишки эти!


И в груди бушует ад,
        В рот не лезет пища,
Побежал бы я назад
        В старое жилище,


Со старухой поболтать
        И соседке милой
Со слезами рассказать
        Свой роман унылый,


И зажить, как в старину,
        Бедно, без излишек,
Бросив верную жену
        И чужих мальчишек.

390. ЛИТЕРАТУРНЫЕ СТАРОВЕРЫ
Баллада


В ресторане собрались
        Староверы злые,
69